Delfi: Украина без Крыма, Крым без воды и новое поколение «верных»

К моменту провозглашения Украиной независимости Крымская область (именно так называлась административная единица, вошедшая в состав Украинской ССР в 1954 году) имела статус автономии. Его получение имело серьезную политическую подоплеку: в феврале 1991 года в Крыму провели референдум, по результатам которого возникла новая автономная республика, что должно было стать субъектом нового союзного договора.

По сути новый статус был не столько в интересах коренного народа — крымских татар, которые только в годы перестройки смогли свободно возвращаться на историческую Родину, — сколько в интересах Москвы, которая искала новые инструменты для сохранения СССР. На референдуме 1 декабря 1991 года, который должен был легитимизировать декларацию о государственной независимости Украины Крымская автономия и Севастополь (город — главная база Черноморского флота — имел отдельный статус) дали наименьшее количество голосов: немногим более 50 процентов поддержали украинский суверенитет. И это был первый «звоночек» о том, что именно эта территория наименее лояльна, и здесь стоит ожидать проблем.

И эти проблемы не заставили себя долго ждать: раздел Черноморского флота, «мешковщина» (неудачная попытка отторгнуть Крым от Украины под предводительством местного политика Юрия Мешкова в 1992-1995 годах), всплеск криминала (в «лихие» 90-е он здесь был один из наиболее мощных в стране), борьба крымских татар за отведение земель, инспирированные Москвой политические партии и движения вроде «Севастополь — Крым — Россия».

Период 1991-2014 годов не был в жизни украинского Крыма безоблачным. Если в первые годы независимости президенты Кравчук и Кучма довольно жестко пресекали сепаратизм и криминал на полуострове, то далее Киев просто пытался самоустраниться от крымских проблем, которые со временем стали чем-то вроде хронических заболеваний без острых симптомов.

Даже на уровне конституции был зафиксирован некий парадокс: Украина там задекларирована как унитарное государство, но в тоже время в ее состав входит Автономная республика Крым. Полуостров жил в таком режиме: Киев далеко, и ничего особого не требует, зато Севастополь тут, а там штаб Черноморского флота РФ, альтернативный центр силы, который в свое время облюбовали Жириновский и Лужков, а позднее деятели путинской эпохи. А еще — нескончаемый поток туристов из России, которые в значительной степени обеспечивали «кассу» местным курортам.

На полуострове размещались базы военно-морских сил Украины, сухопутные и авиационные части. Российские военные были подчеркнуто дружелюбны к украинским коллегам. Но эта дружелюбность имела свою цену. Как вспоминает мой школьный приятель, в недавнем прошлом украинский морской офицер, зачастую лояльность к РФ была гарантией хорошей карьеры на украинском флоте, в то время как перспективного офицера, не испытывающего симпатии к РФ, могли перевести в Киев на повышение, но в Крыму у таких было немного шансов получить высокую должность.

В этой «традиции» кроется ответ на один сакральный вопрос: почему большинство военнослужащих украинской армии в Крыму изменили присяге. Атмосфера службы в Крыму предусматривала, что войны с «братьями» не будет, врагом может быть кто угодно, только не РФ.

Показательной репетицией к 2014 году стало блокирование активистами пророссийских партий в 2006 году учений, которые Украина планировала провести вместе со странами НАТО. Все роли были проработаны: местные силовики подчеркнуто пассивны, воинские части заблокированы, российский сценарий работает.

Что такое пассивность украинских силовиков в Крыму, мне пришлось испытать на личном опыте. В марте 2014 года «казаки» и представители «самообороны Крыма» похитили журналистку нашего издания Елену Максименко. Ее и еще двух киевлянок схватили боевики на административной границе автономии. Это было самое начало волнений на полуострове, де-юре тут действовала украинская власть. Мне удалось дозвониться в севастопольское управление СБУ и сделать заявление о похищении журналисток, но ответ был подчеркнуто ленивым: «Сегодня выходной, восьмое марта, вы завтра позвоните». «Завтра» по этому номеру уже никто не ответил.

Против большинства силовиков и чиновников, которые тогда саботировали, а после помогали в организации незаконного референдума и сотрудничали с оккупантами, на Украине возбуждены уголовные дела и введены санкции. И это шаг не символический. Время от времени на админгранице с Крымом украинские спецслужбы задерживают бывших силовиков, которые способствовали оккупации полуострова. Это, как правило, мелкие функционеры, которые стремятся попасть на Украину, чтобы получить биометрический паспорт, который позволяет безвизовый въезд в страны ЕС.

Граждане Украины за семь лет не перестали ездить в Крым, хотя авиасообщения с полуостровом нет, а поезда едут только лишь до Новоалексеевки — населенного пункта возле админграницы. Остается лишь автотранспорт. Кого-то влекут родственные связи и имущественные дела, кто-то не видит причин отказывать себе в отдыхе на полуострове: «Сами ж говорите, что Крым украинский, почему туда нельзя ездить?»

Никакого официального запрета на поездки на оккупированный полуостров для украинских граждан нет. Есть предупреждение: такие вояжи небезопасны. Нередки случаи, когда гостей из материковой Украины обвиняют в подготовке терактов и диверсий. Под подозрение ФСБ могут попасть как бывшие военнослужащие с боевым опытом, так и вполне мирные граждане без армейского прошлого. Для жителей полуострова проявлять какие-либо сентименты к Украине опасно.

Свежий прецедент: 9 марта в день рождения Тараса Шевченко в Севастополе двое жителей полуострова, семейная пара Есипенко, возложили к памятнику поэта венок в цветах украинского флага. Они были задержаны ФСБ, после чего Елизавету Есипенко отпустили, а ее супругу Владиславу выдвинули обвинения в незаконном изготовлении боеприпасов, сейчас он находится в СИЗО Симферополя.

Больше всего репрессиям на полуострове подвергаются крымские татары. Под предлогом борьбы с исламским фундаментализмом и терроризмом ФСБ «зачищает» наиболее политически активных представителей коренного народа Крыма. Лидерам крымско-татарского народа — Мустафе Джемилеву и Рефату Чубарову въезд на полуостров запрещен. Оккупация полуострова в значительной степени сблизили украинский и крымско-татарский народы. Стоит признать, что до 2014 года в массе своей украинцы к коренному народу Крыма относились несколько настороженно: сказывалось влияние российской пропаганды, некоторые исторические стереотипы и банальная исламофобия.

Настоящая солидарность проявилась после аннексии: десятки тысяч крымских татар стали вынужденными переселенцами. Во многих крупных городах открылись крымско-татарские культурные центры, рестораны национальной кухни. Символичной стала победа певицы Джамалы на «Евровидении» в 2016 году. Композиция крымско-татарской певицы была посвящена депортации 1944 года, но важным был и месседж о нынешней оккупации полуострова.

В украинском информационном пространстве о Крыме упоминают гораздо реже, чем о Донбассе, война за который продолжается. Но вместе с тем, говорить о том, что о Крыме забыли или смирились с его потерей нельзя. Согласно социологическому опросу Центра Разумкова, лишь 10 процентов украинцев согласны признать Крым российским в обмен на освобождение Донбасса, 70 процентов категорически против такого решения.

Одна из важнейших тем — поставка воды из Украины в Крым. Россия видит в этом гуманитарную необходимость. Полуостров, действительно, испытывает дефицит водных ресурсов. Но позиция Киева проста: для мирного населения в Крыму воды достаточно, а обеспечивать оккупационные силы (Россия развернула в Крыму огромный военный контингент) мы не намерены. Иногда некоторые политики из пророссийского крыла, реже — из окружения Зеленского говорят о том, что поставки воды можно возобновить. Но официальная позиция сформулирована министром иностранных дел Украины Дмитрием Кулебой: «Будет деоккупация — будет вода».

Относительно стратегии деоккупации много говорили и во время правления Порошенко и после победы Владимира Зеленского. Все эти наработки легли в основу «Крымской платформы» — международного координационно-консультационного формата, в котором должны работать над вопросом восстановления украинского суверенитета над Крымом.

Как заявила в интервью «Українському тиждню» Эмине Джпапарова, заместитель министра иностранных дел [Украины], платформа имеет пять приоритетных направлений: консолидация политики непризнания аннексии, усиление санкций по отношению к агрессору, обеспечение безопасности в Азово-Черноморском регионе и Восточном Средиземноморье, защита прав человека на полуострове и преодоление экономических и экологических последствий оккупации. Учредительный саммит «Крымской платформы» назначен на 23 августа этого года, накануне 30-летия провозглашения украинской независимости.

В целом украинская политика деоккупации Крыма ориентирована на мирное дипломатическое урегулирование. Кроме «Крымской платформы» разрабатываются законопроекты о переходном правосудии для оккупированных территорий. Но не забыты и уроки в сфере обороны и безопасности. Одной из основных разработок украинской оборонки последних лет стал противокорабельный ракетный комплекс «Нептун». 15 марта первая батарея «Нептунов» была передана войскам береговой обороны украинских ВМС. Показательно, что командиром подразделения стал Алексей Мациевский — офицер из поколения «верных»: в 2014 году он вместе с другими курсантами Севастопольской академии ВМС отказался присягать России и продолжил обучение в Одессе, где и получил свои лейтенантские погоны.

Дмитрий Крапивенко, главный редактор журнала «Український тиждень»